капитан Весна
Ее присутствие было сложно ощутить. Она тлела на концах сигарет, мелькала за углом, когда я поворачивал голову, таилась в свете вечерних окон и пряталась. Старательно, продумывая каждый шаг, Госпожа Зима играла в прятки – простую детскую забаву. Она пряталась за столбом, и я видел пряди ее волос, а на ее смех оборачивались прохожие. Она скрывалась в толпе, легким танцующим шагом идя меж людей, и в ее глазах играло синевой само Небо. Госпожа Зима прищелкивала пальцами, и Небо осыпало землю не то снегом, не то дождем, мороча голову непонимающим людям.
Я подстерегал ее. Она – смеялась, шептала что-то неясно в шуме улицы и мелькала, мелькала, мелькала то тут, то там. Я думал, что схвачу ее: выверну из-за угла, с быстрой искрой улыбки на лице, протяну руку и возьму ее ладонь. Я в самом деле смог. Взял ее за руку, и Госпожа Зима обернулась на меня, смотря невесомо и удивленно.
— У вас теплые руки, — сказала она.
— Я жду вас, — выдохнул я.
Госпожа Зима заправила прядь за ухо и тихо выскользнула у меня из рук. Небо светило синевой из ее глаз, волосы растрепались, а шарф свисал почти до самой земли. И сапоги у нее – будто расписанные под гжель, забавные.
— Двадцать два. Ждите меня.
И ветер унес ее вновь меж людей, в толпу, в суету, Небо смешливо и невесомо касалось ее волос, а сапоги мелькали на зеркальной глади луж. Я стоял и смотрел ей вслед, гадая, куда ее понесет теперь, что она увидит и кому представится. Госпожа Зима придет – я знал, она обещала. Ее голос все еще звенел в прохладном воздухе. Двадцать два.
Я подстерегал ее. Она – смеялась, шептала что-то неясно в шуме улицы и мелькала, мелькала, мелькала то тут, то там. Я думал, что схвачу ее: выверну из-за угла, с быстрой искрой улыбки на лице, протяну руку и возьму ее ладонь. Я в самом деле смог. Взял ее за руку, и Госпожа Зима обернулась на меня, смотря невесомо и удивленно.
— У вас теплые руки, — сказала она.
— Я жду вас, — выдохнул я.
Госпожа Зима заправила прядь за ухо и тихо выскользнула у меня из рук. Небо светило синевой из ее глаз, волосы растрепались, а шарф свисал почти до самой земли. И сапоги у нее – будто расписанные под гжель, забавные.
— Двадцать два. Ждите меня.
И ветер унес ее вновь меж людей, в толпу, в суету, Небо смешливо и невесомо касалось ее волос, а сапоги мелькали на зеркальной глади луж. Я стоял и смотрел ей вслед, гадая, куда ее понесет теперь, что она увидит и кому представится. Госпожа Зима придет – я знал, она обещала. Ее голос все еще звенел в прохладном воздухе. Двадцать два.