Вечер выдался тихий, но мы говорим так, будто спорим о чем-то. Громкие голоса и диалог, похожий на множество монологов, которые мы читаем попеременно. Это даже забавно, и я не могу припомнить вечера, когда мы бы были так многословны. Слова словно рвутся из нас наружу, и даже этикет не мешает нам выпускать их из себя.
Я говорю с жаром. Уже, наверное, не первую минуту мой голос звучит под небом, по-утреннему сумрачным и спокойным. Мои мысли, словно птицы, разлетаются от меня прочь во все стороны, а Принцесса сидит и улыбается чему-то. Слушает меня, смотря вдаль, на горизонт, задумчивым взглядом. В такие моменты мне кажется, что я ее совсем не знаю.
— Знаешь, что... сирень зацветает.
Своим удивительно тихим и спокойным голосом она умудряется перебить мою пламенную речь так, что я невольно замолкаю совсем. Сирень? Да, забавные грозди маленьких цветочков уже повсюду на деревьях – тут она права. Не далее как вчера видел несколько. Я киваю ей.
— К чему ты это?
Мой голос звучит слишком громко для этого момента, и я стараюсь произнести фразу как можно быстрее. Кажется, что воздух вокруг образует тонкие-тонкие стены, которые рушатся от любого звука. От любого, кроме звуков ее голоса.
— Я её так ждала, безумно – мои самые любимые цветы. Я жить без сирени не могу.
Первый луч восходящего солнца пробивает облака на горизонте и поджигает ее волосы рыжеватым золотом. Принцесса еще какое-то время смотрит вдаль, а затем переводит взгляд на меня. Между нами проскальзывает легкий шаловливый ветерок, несущий на своей невидимой шерсти несколько лепестков сирени. А следом за ним – целый их ворох, маленьких, кружащихся и сиреневых. Лепестки вьются вокруг, будто бабочки, а затем оседают на ее волосах, облепляют Принцессу со всех сторон, отчего она смеется чистым и звонким смехом.
Я улыбаюсь:
— Видишь – она без тебя тоже.