Если бы кто-нибудь спросил меня, по какому расписанию моя сестра посещает этот дом, я бы не смог ничего ответить. Всякий раз я обнаруживал эту легконогую чаровницу на своей кухне или в гостиной совершенно случайно. Она же, ничтоже сумняшеся, хозяйничала в моем доме как в своем, хотя я уже честно не знал, где она живет. И живет ли она где-то в определенном месте вообще. Вся ее жизнь заключалась в бесконечных перемещениях, и энергия бурлила в ней, иногда благодатным дождем слов и действий изливаясь на окружающих. В этот раз по прогнозу настроенческой погоды осадки пришлись как раз на мою квартиру.

Я привычно открыл дверь и шагнул в темное нутро дома, как она танцующим шагом метнулась ко мне, обдав меня свежестью морозных лесов. Пахло от нее всегда приятно – природой и погодой на дворе, с примесью какого-то натурального запаха, от которого у иных приятно кружилась голова. У меня ничего не кружилось. У меня на шее висела Косуля.

— Братишка, я никого не люблю – это же просто ужасно! — воскликнула она, уже отпустив меня и суя нос в пакет, что я держал в руке.

Я опешил. Сестрица не обратила на это никакого внимания.

— Понимаешь, у меня сегодня с утра появилось это чувство в руках. Вроде зуда, но не совсем, — принялась объяснять она, заглядывая то в пакет, откуда таскала виноград, то мне в глаза, где искала понимания. — Рукам хочется обниматься. К тому же, я уже почти забыла вкус этого прекрасного чувства, когда мир словно прихорашивается перед каждым моим пробуждением, а по ночам ходит на цыпочках и нашептывает всякие глупости в уши, чтобы мне приснился хороший сон. Мне не хватает чего-то... — она сделала неопределенный жест рукой, — или кого-то. Не знаю, братец, не могу понять.

Я смотрел на нее с недоумением. Косуля подняла на меня удивленный взгляд.

— Неужели у тебя никогда руки не хотели обниматься? Да ты еще более запущенный случай, чем я. Просто ужас. Слушай сюда. Руки – они же от сердца растут специально. Или ты думал, это просто так все устроено? Нет! Сердцем ты любишь внутри, а руками – снаружи. Понял?

И она грозно взглянула на меня, дергая оленьим ушком. Это так позабавило меня, что я, вместо того, чтобы ответить, засмеялся. Она фыркнула и улыбнулась.

— Дурачина.